ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
Вере – моей жене и возлюбленной. Вся жизнь тебе.
* * *
«...Дервиш, сделай так, чтобы в твоём колодце была вода,
и сколько бы ты ни брал её и не отдавал другим, не становилось
бы её меньше, а, наоборот, больше. Дервиш, каков бы человек ни
был, всё равно внутри него есть колодец воды...»
Азиз ад-дин Насафи, «Зубдат ал-хакаик».
* * *
«Познание наступает тогда, когда ты не находишь в себе
ни крупицы вражды.
...Один человек спросил его: каково? Он сказал: каково бывает
людям посреди моря, когда корабль их разбился, и каждый
цепляется за свою доску? Тот сказал: тяжко им. Хасан
сказал: вот и мне так...
...Я спросил у Хасана: что есть мучение в этом мире? Он
сказал: гибель сердца. Я спросил: что есть гибель сердца?
Он сказал: любовь к этому миру...»
Фарид ад-дин Аттар, «Зикр Хасана Басри».
* * *
«...Вот, товарищи твои погибли, сказал ему зверёк энджи,
корабль твой разбит, и к утру ты умрёшь. За время пути
я был для тебя, чем бы ты ни пожелал. У меня достанет сил
ещё на одно превращение – хочешь, я стану тебе возлюбленной?
Нет, сказал Салик, я проведу с нею ночь, а утром – что мне
останется? Тогда я стану тебе хлебом, сказал энджи. Нет,
возразил Салик, я съем хлеб, а утром – что мне останется?
Тогда я стану тебе вином, сказал верный энджи. Нет, возразил
Салик, я выпью вино – и что мне останется? Похмелье, ответил
энджи, и желание пить ещё. Пить меня, пока не умрёшь...»
И. Клайд, «Легенды, сказки и притчи кхамо».
* * *
Дневник с-м д/д П 3012
файл Cyril_my.002, расшифровка
личного кода, фрагмент.
Голозапись: крупная рука держит высокий бокал–тумблер. В бокале вздрагивает розоватый крем-ликёр, на пальцах вспыхивают перстни, - на фоне текста рука изредка взбалтывает ликёр, уносит из поля зрения и возвращает во всё меньшем объёме. Задний план взят размыто и неопределённо. Текст (гарнитура «official», кегль 10):
- ...Что вы можете знать о войне, Цирил! Сколько вам лет?
Разумеется, это был риторический вопрос. В этом весь Касым – выслушать мою получасовую речь, помолчать ровно столько, чтоб внушить мне ощущение моей правоты, и... Дикая, невозможная культура беседы: апелляция не к уму, а к возрасту; примеры не из современности, а из чёрт-знает-где-и-когда; довольное причмокивание, как аргумент. В Хайесте, где я заканчивал образование, он бы уже давно получил месячный минус по риторике и сидел без своего любимого «Розали» - штрафы там были зверские... На время учёбы внестипендийные доходы перекрывались глуше, чем внебюджетные дотации неблагонадёжным колониям, - и уровень жизни напрямую регулировался уровнем успеваемости. Горжусь своим значком – держались мы стойко.
Здесь, на «Королеве» моя стойкость пригождается как нигде ранее. Даже улыбаться скоро научусь, как он – ласково-ласково, без тени сомнения, что собеседник – самый дорогой и любимый, что уж поделать, недоумок на свете.
Сначала, помнится, я раздражался – у чиновников моего ранга это выражается в уничтожающей корректности. Думаете, он в первый раз спрашивает, сколько мне лет? Он трижды получил эту ценнейшую информацию только до встречи со мной по официальным каналам диппереписки! Корректность на него подействовала так, как если б я ударил его в лоб – то-есть, никак. Шейх только слегка обеспокоился, хорошо ли я себя чувствую на борту его э-э... яхты. Как-нибудь ниже упомяну об этом феномене космического судостроения подробнее.
Так вот, сначала я раздражался как чиновник. Потом – по-нормальному. Догадайтесь, гипотетические, но любезные читатели моего дневника, каков был эффект от моего раздражения? Правильно.
